f
f f
"Хорош тот солдат, который может достойно встретить смерть. Я же скажу иначе: Хорош тот солдат, который знает, за что следует принять смерть. Таким солдатом был и я, до того момента, пока не уехал в другую страну, под другим именем и с другой биографией. Всё, что связывает меня с настоящей родиной - это моя сестра Авелин, ради которой я стал воином Французского Легиона."
а
1
Я родился во Франции, на тот момент страна уже пережила становление Пятой республики и окончательно углубилась в улучшение жизни граждан. Наверное, мне повезло родиться в этот период, потому что я ни в чем не нуждался, жил так, как было удобно мне и моей семье. Воспитывался в лучших французских традициях, много читал и изучал. Большую часть моего воспитания взял на себя отец, который привил мне истинно мужские черты характера и манеры. В принципе, подобное воспитание практикуется во всех семьях, ничего особенного. Позже родилась Авелин, которую я любил даже несмотря на то, что внимания мне стали уделять в разы меньше. Для неё я готов был покорить любую высоту, если она в том нуждается. И это не было какой-то патологией, просто я стал старшим для неё, тем, кто поймет и поможет, если родители вдруг не встанут на её сторону. Её появление в моей жизни предрешило то, о чем сейчас стоит умалчивать. Я старался быть для неё настоящим, добрым и отзывчивым, чтобы она не разочаровалась в этом мире раньше, чем это сделал я.
f
По окончании школы, я уже имел за собой серьезный багаж, который нужен каждому французу в мои годы. Водительские права, минимальные средства к существованию и возможность в будущем купить себе кров и построить семью - именно этого я достиг в сравнительно молодом возрасте. Зарабатывать деньги было крайне тяжело, не имея за плечами высшего образования и опыта, который пригодится для работы с большим окладом. Первые траты в виде автомобиля укрепили мою веру в то, что я смогу достичь высот, не имея ровным счетом ничего, кроме своей головы и рук. Я продолжал зарабатывать деньги и помогать семье по мелочным нуждам, потому что так хотел, но, до тех пор, пока не произошло то, о чем современный мир говорит вслух с дрожью в голосе. Да-да, угроза мирового терроризма захлестнула мир, словно чума Францию, люди боялись выходить из своих домов и то и дело смотрели телевизор, наблюдая за тем, как мир сходит с ума. В числе таких был и я. Мне стало очень страшно, что когда-нибудь одиозные люди под знамёнами ислама придут на землю моих предков и устроят бойню, сравнимую с Первой Мировой. С этими событиями связана следующая страница моей биографии, та, которую я стараюсь не рассказывать в подробностях.
аа"Знал ли я, что могу погибнуть? Разумеется, возможно, я даже этого и желал, но во имя того,
чтобы мой пример заставил задуматься остальных."
чтобы мой пример заставил задуматься остальных."
Террористические атаки каждый день уносили сотни и тысячи жизней. Я же хотел, чтобы эта зараза не коснулась меня и моей семьи, поэтому я и стал легионером. Пройдя отбор, я еще не представлял, в какой ад попаду дальше, начальные тесты были легкими, а вот за ними крылась настоящая подготовка, которая спасет не один десяток жизней. Я перестал быть человеком с именем и фамилией, я стал новобранцем с одним лишь позывным, остальные упоминания обо мне были излишни. Изнурительные тренировки поглотили меня, бесконечные марши и физические упражнения изнемогали до той черты, переступив которую ты уже не идешь вперед, ты ползешь, вгрызаясь зубами в каждый сантиметр земли, чтобы только добраться до истинной цели. Я поставил себе целью защитить родину и семью от беснующихся террористов, которым чужда боль и сострадание. Эти люди недостойны быть частью этого мира, они его разлагают. Нас бросали в любую местность, какую только возможно найти для создания трудностей. От горных вершин до жарких пустынь, где температура в тени доходит до сорока градусов по Цельсию. Было тяжко, но я выдержал и стал воином, которому ни по чем жара и лютый холод, болота и степи, реки и моря. Этим можно гордиться, как я считаю, не каждый смог дойти со всеми до финиша. Кто-то уходил раньше, кто-то позже, никто их не осуждал, они делали свой выбор.
f
f
Окончив обучение на базе Легиона, меня отправили в Ирак, где к тому моменту велись полу-активные боевые действия с бандформированиями. Конечно, было очень страшно впервые попасть под обстрел, многие даже мочились в штаны от этого, но, это нормально, психика так устроена. Бои проходили достаточно динамично и навязывались в момент, когда совсем не ждешь этого. Тебе приходится тут же ничком упасть на землю, вцепившись в автомат, который ты, к слову, от себя ни на метр не отпускаешь. Даже ешь с ним, если приспичит. Но, было в этом что-то особенное, как будто бы традиция, мол воин должен спать и есть со своим оружием. Это ни раз спасало жизни простым солдатам и нам, легионерам.
Иногда, приходилось вступать в рукопашные схватки, в чем тоже оружие помогало, мы в этом вопросе не хуже, чем американские рейнджеры. От первых боев в Ираке у меня осталось два ранения, одно в ногу, когда нас обстреляли из-за барханов, а второе от холодного оружия, когда мне посчастливилось встретить представителя "Ислама". Конечно, это очень опасно, но за это щедро платят, да и я пользу приношу миру, избавляя людей от страха перед лицом религиозных фанатиков. Когда ты идешь в Легион, ты отрекаешься от прошлого и становишься другим человеком, у которого нет ничего, кроме его желания воевать и не быть убитым в первый же день. Обстановка боя и постоянное напряжение наталкивают тебя на этот шаг, ступив который, ты перерождаешься в нечто непохожее на то, кем ты был до.
f
fИногда, приходилось вступать в рукопашные схватки, в чем тоже оружие помогало, мы в этом вопросе не хуже, чем американские рейнджеры. От первых боев в Ираке у меня осталось два ранения, одно в ногу, когда нас обстреляли из-за барханов, а второе от холодного оружия, когда мне посчастливилось встретить представителя "Ислама". Конечно, это очень опасно, но за это щедро платят, да и я пользу приношу миру, избавляя людей от страха перед лицом религиозных фанатиков. Когда ты идешь в Легион, ты отрекаешься от прошлого и становишься другим человеком, у которого нет ничего, кроме его желания воевать и не быть убитым в первый же день. Обстановка боя и постоянное напряжение наталкивают тебя на этот шаг, ступив который, ты перерождаешься в нечто непохожее на то, кем ты был до.
Каждый раз, когда я возвращался из пекла, моя маленькая Авелин бросалась на меня с объятьями, не потому, что я сделал что-то особенное, а просто потому, что я целый вернулся домой. Её улыбка не позволяла мне чувствовать усталость или боль, я готов был весь день провести рядом с ней, ведь она искренне скучала. Всего лишь маленькая девочка, а одной её смешинки хватит, чтобы мир передо мной переставал казаться враждебным. Когда Авелин выросла, она просто утыкалась мне в грудь и плакала, в такие моменты я терял всякий настрой ехать обратно, потому что она грустит. Авелин никогда не спрашивала у меня о войне, но в глазах я видел, что мой маленький ангел стал взрослым и все понял.
Она писала мне письма и рассказывала, как живёт мир по другую сторону кордона, чем она увлекается и над чем работает. Как у нее пошла в гору карьера, какую машину она себе купила недавно, да много чего она писала. Но, главное, она была счастлива. Мне лишь оставалось жить и делать этот мир лучше с оружием в руках и верить, что она меня ждёт.
Она писала мне письма и рассказывала, как живёт мир по другую сторону кордона, чем она увлекается и над чем работает. Как у нее пошла в гору карьера, какую машину она себе купила недавно, да много чего она писала. Но, главное, она была счастлива. Мне лишь оставалось жить и делать этот мир лучше с оружием в руках и верить, что она меня ждёт.
f f
"Я никогда не ощущал упоения от чьей-либо смерти, я просто нажимал на спусковой крючок."
После долгих командировок на Ближний Восток, я предпочел остаться на стабильном месте, где не придется слишком рисковать своей жизнью и ходить по лезвию ножа. Поэтому, меня перебросили в африканские колонии, где я выполнял миротворческие функции, заключающиеся в поддержании порядка и недопущении гражданских войн и свержения режимов. Я был доволен этим, поэтому в течении следующих трёх лет я доблестно нёс службу там. После, решил, что пора завязать с этим и вернуться к обычной жизни, где нет оружия и смертей. Через руководство я сменил имя, фамилию и гражданство, а также биографию на всякий случай. Накопления позволили мне переехать в штаты, а именно, Лос Сантос, с его красотой и непохожестью на американский город. В нём я увидел нотку Европы, откуда я сам родом, поэтому ассимилироваться там было куда проще. Акцент исчез еще через год, я уже мог свободно изъясняться на английском, приобщился к их культуре и стал вроде бы своим. Но, деньги кончались, поэтому, нужно было заняться хоть чем-то, что приносит доход. Так я стал писать военные заметки в изданиях, консультировал мелких режиссеров, снимавших военное кино, в общем, крутился возле СМИ и киноиндустрии.
f
Не солгу, если скажу, что Легион остался в моем сердце, а те события, в которых я участвовал, изменили меня до неузнаваемости. Нет, я не стал психопатом, не режу глотки прохожим после полуночи, я просто вижу мир по-другому, глазами человека, который вытаскивал пороки этого общества с каждым своим шагом вглубь пекла. Может быть, я и свихнулся, но, пока этого не видно, за что я благодарен судьбе и своим нервам.
ff
Не солгу, если скажу, что Легион остался в моем сердце, а те события, в которых я участвовал, изменили меня до неузнаваемости. Нет, я не стал психопатом, не режу глотки прохожим после полуночи, я просто вижу мир по-другому, глазами человека, который вытаскивал пороки этого общества с каждым своим шагом вглубь пекла. Может быть, я и свихнулся, но, пока этого не видно, за что я благодарен судьбе и своим нервам.