[18+] Richard Murphy | 101 airborne
Добавлено: 24 май 2020, 19:35
-
Down from the sky, into the fight, hearts full of rage full of thunder and glory
-
Down from the sky, into the fight, hearts full of rage full of thunder and glory
-
-
-
Пол: М
Национальность: Американец
Гражданство: США
Возраст: 40
Место рождения: США, Лос-Сантоса
Семейное положение, дети: Вдовец
Образование: High School Los-Santos, Los Santos Police Academy
Дополнительная информация: Ветеран Вьетнамской войны, 1-й батальон 327-го пехотного полка 101st Airborne Division
Национальность: Американец
Гражданство: США
Возраст: 40
Место рождения: США, Лос-Сантоса
Семейное положение, дети: Вдовец
Образование: High School Los-Santos, Los Santos Police Academy
Дополнительная информация: Ветеран Вьетнамской войны, 1-й батальон 327-го пехотного полка 101st Airborne Division
-
Дай сюда чертов микрофон, салага! Всем привет. Я сержант Мёрфи, сто первая воздушно-десантная дивизия. Отдай мне честь заранее, сынок ебаный. Я размозжу твою пустую башку саперной лопаткой и не моргну. Я тебе не ветеран Ирака, Афганистана и прочей хуй пойми какой невъебенно-пиздатой хуйни. Уяснил, кретин? Так, а ну смирно, нахуй, иначе отправлю сжигать дерьмо в бочках! Теперь слушайте дальше. Я седой, немногословный, и вы меня боитесь. А зря, идиоты. В моем лице к вам спустился сам Господь. Когда все погибнут, а они погибнут, будь уверен, я буду вам за них всех. И, заодно, буду вашей мамочкой. И при этом буду успевать херачить из пулемета. И вытащу вас всех. Если я умру, то за вами даже не прилетят, а просто разошлют похоронки. Храните сержанта, как анальную девственность, остолопы. Вольно, продолжаем. Я родился в 52 году, город Лос-Сантос. Моя мать, ебать ее в рот, отказалась от меня в роддоме. Меня усыновили прекрасные люди, замечательные люди! Оба были музыкантами, которые успешно и на все 100 процентов заменили мне биологических родителей. С самого детства я хотел стать военным. Я родился, чтобы убивать. И я стал военным, охуительной машиной для убийств в руках государства. Я горд это признавать. В 18 лет я пошел на призывной пункт заполнить регистрационную анкету и пройти допризывную медкомиссию. Там мне предложили стать добровольцем. Разница заключалась в сроке службы - 3 года. Из привилегий - возможность выбора рода войск и специальности, солидное жалование и прочие надбавки. Я был побрит, экипирован и отправлен в, мать ее, учебку на 8 недель. За достижения, успехи, особое рвение к службе, а так же, по собственной инициативе был определен в 101st AirBorne Division. Счастье длилось недолго и меня отправили в ебучий Вьетнам. Признаться, я уже забыл, что такое настоящий Вьетнам. Если, вдруг, у вас появится вопрос "А что это?", то ответ очень прост - это пиздец. Я не уставал ругаться матом пока находился в этой омерзительно-ссаной, уебищной-говнястой, ебаной, сука, дыре. Вся та хуйня, что вам втирают полная лажа. Патриотизм съебет к хуям, когда вы познакомитесь с паразитами, что забираются к вам под залупу и жрут ваш хуй. Чувство долга само пошлет вас в пешее, когда ваша сраная М-16 заклинит в самый ответственный момент. О, те непередаваемые чувства, когда тебя за жопу кусает вьетнамская пиявка. Вы думали будет легко?! А вот хуй! Хоть ты тресни, хоть шли в атаку одних только негров, но исход уже ясен.
Я здорово повоевал, рейды в джунглях, патрули, засады. Затем меня определили в отряд туннельных крыс. Да, потому что я маленького роста и худой как вьетнамский ребенок. Я ебанутый на всю башку, родные. Эти туннели доконали меня через 3 вылазки. Без дерьма! Вот, короче, бля, с утра просыпаешься и сразу воевать. А на войне еще одна война. И еще одна. Воюешь и воюешь, и так, сука, изо дня в день. Сержант зовет - идем побеждать. Возвращаешься на базу, а там лейтенант, сука, злой, еще и бьет прикладом М16 по башке. Все войны вроде отвоевал, ночью спать ложишься, а там сержант, хуяк тебе по башке радиостанцией - ВСТАВАЙ БЛЯ, ХУЛЕ ТЫ ТУТ РАЗЛЕГСЯ, НАШЛИ НОВЫЙ ТУННЕЛЬ! И зачищаешь норы вьетконговские даже во сне. Что еще про войну во Вьетнаме то рассказать? А, ну у всех было по 50 рядовых. А то дохли как мухи, хуле. Выходишь - либо мертвые, либо в капонирах на позиции, а иногда и мертвые на позициях стояли. И везде перестрелки, бля. А как полковник Патерсон командиром стал - так вообще пиздец. Он то ли сатанюга, то ли еще демон какой, сразу начал напалм запрашивать. Праздник Тет - массовые убийства. Перемирие - опять массовые убийства. Еще три дня прошло - он из ангара выходит и кричит - ХАЛЯВНАЯ ЕДА ДЛЯ ВЬЕТНАМСКИХ ДЕТЕЙ, НАЛЕТАЙ. Вьетнамцы налетают, а там все напалмом залито, а вы говорите что сейчас плохо жить... Я скажу вам только одно, ребятки... Сайгон - дерьмо!
У меня был друг, на войне было столько людей, столько, блядь, друзей. Охуенный друг, мы побывали в стольких передрягах вместе!! Он носил чёрную повязку и постоянно про Лас-Вегас говорил, блядь, и про эту машину свою - охуенный шевроле 68-го года с откидным верхом. Про машину говорил, как будем гонять на ней пока шины не сотрём... Сидели в баре, в Сайгоне и пацан с коробкой в руках подходит. Пацан, чистильщик обуви, говорит "Чистить, мистер, чистить обувь". Я говорю "Не надо", а он всё просит и друг говорит "Ну давай". Я за пивом ещё пошел, а в коробке была граната. Он открыл коробку - его нахуй разнесло по всему бару. Он там лежит, блядь, орёт, его куски на мне - я их собрать пытаюсь, это же мой друг, блядь. Куски моего друга на мне! Я его пытаюсь собрать, обратно складываю, а из него кишки наружу лезут и никто не помогает! А он говорит "Я хочу домой, я хочу домой", зовёт меня, "Ричард, я хочу домой", а я ему "Я ноги твои, блядь, найти не могу - ноги твои найти не могу"!!! Не могу забыть никак...Сорок лет прошло, а как вчера было...Иногда просыпаюсь и не пойму где я...Не говорю ни с кем. Иногда день, иногда неделю - не могу забыть никак... В моей памяти очень много таких историй. Все было здорово, красиво. Воевали на куражах, пока я не подорвался на ебучей мине в 73 году, как раз под дембель. Мы зачищали какую-то безымянную деревеньку недалеко от Сайгона и нашли в одном из подвалов склад с минами и боеприпасами. Допросив и уничтожив "пособников партизан" я принял решение уничтожить склад. Ну и уничтожил. Заложил взрывчатки, взорвал, но не учел разлетающиеся осколки. Короче, прилетело мне знатно и очнулся я только в больнице. Просыпаюсь я, значит, а доктор мне:
-Сынок...
-Какой я тебе сынок, пиздюк, блять! - перебиваю его.
-Ты потерял левое яйцо...
В тот момент я так разозлился! Разнес всю больницу нахер, всем досталось: и врачам и медсестрам и охране из южновьетнамцев. Бухал недели 3 без перерыва...
А однажды сижу на толчке, читаю журнал и тут вдруг смотрю , а правое яйцо-то на месте! Вы понимаете? Ну и что, что нет левого, но есть правое и оно работает! И хер, главное, тоже работает! Ахуеть, а?! В общем, так тогда обрадовался... После войны я часто разглядывал одну фотографию. На ней не было никаких записей, помогающих вспомнить, когда она была сделана. Но я знал, что это было, в конце 71-го или в начале 72-го года, потому что после этого половины из изображенных на снимке людей уже не было в живых. На фотографии нас было пятеро. Все – туннельные крысы. Мы были без рубашек и гордо демонстрировали свои загоревшие в футболках тела и татуировки. Солдатские медальоны скреплены, чтобы не бряцали, когда мы проползали по подземным коридорам. Я пялился на фотографию до тех пор, пока усталость и алкоголь не утягивали меня в сонные воспоминания...
Дай сюда чертов микрофон, салага! Всем привет. Я сержант Мёрфи, сто первая воздушно-десантная дивизия. Отдай мне честь заранее, сынок ебаный. Я размозжу твою пустую башку саперной лопаткой и не моргну. Я тебе не ветеран Ирака, Афганистана и прочей хуй пойми какой невъебенно-пиздатой хуйни. Уяснил, кретин? Так, а ну смирно, нахуй, иначе отправлю сжигать дерьмо в бочках! Теперь слушайте дальше. Я седой, немногословный, и вы меня боитесь. А зря, идиоты. В моем лице к вам спустился сам Господь. Когда все погибнут, а они погибнут, будь уверен, я буду вам за них всех. И, заодно, буду вашей мамочкой. И при этом буду успевать херачить из пулемета. И вытащу вас всех. Если я умру, то за вами даже не прилетят, а просто разошлют похоронки. Храните сержанта, как анальную девственность, остолопы. Вольно, продолжаем. Я родился в 52 году, город Лос-Сантос. Моя мать, ебать ее в рот, отказалась от меня в роддоме. Меня усыновили прекрасные люди, замечательные люди! Оба были музыкантами, которые успешно и на все 100 процентов заменили мне биологических родителей. С самого детства я хотел стать военным. Я родился, чтобы убивать. И я стал военным, охуительной машиной для убийств в руках государства. Я горд это признавать. В 18 лет я пошел на призывной пункт заполнить регистрационную анкету и пройти допризывную медкомиссию. Там мне предложили стать добровольцем. Разница заключалась в сроке службы - 3 года. Из привилегий - возможность выбора рода войск и специальности, солидное жалование и прочие надбавки. Я был побрит, экипирован и отправлен в, мать ее, учебку на 8 недель. За достижения, успехи, особое рвение к службе, а так же, по собственной инициативе был определен в 101st AirBorne Division. Счастье длилось недолго и меня отправили в ебучий Вьетнам. Признаться, я уже забыл, что такое настоящий Вьетнам. Если, вдруг, у вас появится вопрос "А что это?", то ответ очень прост - это пиздец. Я не уставал ругаться матом пока находился в этой омерзительно-ссаной, уебищной-говнястой, ебаной, сука, дыре. Вся та хуйня, что вам втирают полная лажа. Патриотизм съебет к хуям, когда вы познакомитесь с паразитами, что забираются к вам под залупу и жрут ваш хуй. Чувство долга само пошлет вас в пешее, когда ваша сраная М-16 заклинит в самый ответственный момент. О, те непередаваемые чувства, когда тебя за жопу кусает вьетнамская пиявка. Вы думали будет легко?! А вот хуй! Хоть ты тресни, хоть шли в атаку одних только негров, но исход уже ясен.
Я здорово повоевал, рейды в джунглях, патрули, засады. Затем меня определили в отряд туннельных крыс. Да, потому что я маленького роста и худой как вьетнамский ребенок. Я ебанутый на всю башку, родные. Эти туннели доконали меня через 3 вылазки. Без дерьма! Вот, короче, бля, с утра просыпаешься и сразу воевать. А на войне еще одна война. И еще одна. Воюешь и воюешь, и так, сука, изо дня в день. Сержант зовет - идем побеждать. Возвращаешься на базу, а там лейтенант, сука, злой, еще и бьет прикладом М16 по башке. Все войны вроде отвоевал, ночью спать ложишься, а там сержант, хуяк тебе по башке радиостанцией - ВСТАВАЙ БЛЯ, ХУЛЕ ТЫ ТУТ РАЗЛЕГСЯ, НАШЛИ НОВЫЙ ТУННЕЛЬ! И зачищаешь норы вьетконговские даже во сне. Что еще про войну во Вьетнаме то рассказать? А, ну у всех было по 50 рядовых. А то дохли как мухи, хуле. Выходишь - либо мертвые, либо в капонирах на позиции, а иногда и мертвые на позициях стояли. И везде перестрелки, бля. А как полковник Патерсон командиром стал - так вообще пиздец. Он то ли сатанюга, то ли еще демон какой, сразу начал напалм запрашивать. Праздник Тет - массовые убийства. Перемирие - опять массовые убийства. Еще три дня прошло - он из ангара выходит и кричит - ХАЛЯВНАЯ ЕДА ДЛЯ ВЬЕТНАМСКИХ ДЕТЕЙ, НАЛЕТАЙ. Вьетнамцы налетают, а там все напалмом залито, а вы говорите что сейчас плохо жить... Я скажу вам только одно, ребятки... Сайгон - дерьмо!
У меня был друг, на войне было столько людей, столько, блядь, друзей. Охуенный друг, мы побывали в стольких передрягах вместе!! Он носил чёрную повязку и постоянно про Лас-Вегас говорил, блядь, и про эту машину свою - охуенный шевроле 68-го года с откидным верхом. Про машину говорил, как будем гонять на ней пока шины не сотрём... Сидели в баре, в Сайгоне и пацан с коробкой в руках подходит. Пацан, чистильщик обуви, говорит "Чистить, мистер, чистить обувь". Я говорю "Не надо", а он всё просит и друг говорит "Ну давай". Я за пивом ещё пошел, а в коробке была граната. Он открыл коробку - его нахуй разнесло по всему бару. Он там лежит, блядь, орёт, его куски на мне - я их собрать пытаюсь, это же мой друг, блядь. Куски моего друга на мне! Я его пытаюсь собрать, обратно складываю, а из него кишки наружу лезут и никто не помогает! А он говорит "Я хочу домой, я хочу домой", зовёт меня, "Ричард, я хочу домой", а я ему "Я ноги твои, блядь, найти не могу - ноги твои найти не могу"!!! Не могу забыть никак...Сорок лет прошло, а как вчера было...Иногда просыпаюсь и не пойму где я...Не говорю ни с кем. Иногда день, иногда неделю - не могу забыть никак... В моей памяти очень много таких историй. Все было здорово, красиво. Воевали на куражах, пока я не подорвался на ебучей мине в 73 году, как раз под дембель. Мы зачищали какую-то безымянную деревеньку недалеко от Сайгона и нашли в одном из подвалов склад с минами и боеприпасами. Допросив и уничтожив "пособников партизан" я принял решение уничтожить склад. Ну и уничтожил. Заложил взрывчатки, взорвал, но не учел разлетающиеся осколки. Короче, прилетело мне знатно и очнулся я только в больнице. Просыпаюсь я, значит, а доктор мне:
-Сынок...
-Какой я тебе сынок, пиздюк, блять! - перебиваю его.
-Ты потерял левое яйцо...
В тот момент я так разозлился! Разнес всю больницу нахер, всем досталось: и врачам и медсестрам и охране из южновьетнамцев. Бухал недели 3 без перерыва...
А однажды сижу на толчке, читаю журнал и тут вдруг смотрю , а правое яйцо-то на месте! Вы понимаете? Ну и что, что нет левого, но есть правое и оно работает! И хер, главное, тоже работает! Ахуеть, а?! В общем, так тогда обрадовался... После войны я часто разглядывал одну фотографию. На ней не было никаких записей, помогающих вспомнить, когда она была сделана. Но я знал, что это было, в конце 71-го или в начале 72-го года, потому что после этого половины из изображенных на снимке людей уже не было в живых. На фотографии нас было пятеро. Все – туннельные крысы. Мы были без рубашек и гордо демонстрировали свои загоревшие в футболках тела и татуировки. Солдатские медальоны скреплены, чтобы не бряцали, когда мы проползали по подземным коридорам. Я пялился на фотографию до тех пор, пока усталость и алкоголь не утягивали меня в сонные воспоминания...
Став военным пенсионером в 20 лет, я перепробовал себя во многих сферах, поработал в автомастерской, тракдрайвером. И знаете что? Я совершил свою вторую большую ошибку - отправился в полицейскую академию. Во Вьетнаме мы регулярно участвовали в операциях по захвату отрядов местной полиции, поскольку их предательствам не было конца. Несколько раз нас самих предавали местные. Они делали ноги, как только начиналась стрельба. Весь этот опыт потом мне пригодился на улицах Сантоса, где я работал офицером полиции. Часто приходилось стрелять по подозреваемым, некоторые были такие же как я - ветераны.. Многие гражданские заклеймили нас, говорили, что мы психо-ветераны, ходячие бомбы замедленного действия. Не заблуждайтесь, гражданские упиваются, рисуя нас сумасшедшими, по меньшей мере, в своих фильмах. Или Вьетнам был образованием для нас, не посещавших школу? Чувствуют ли себя виновными ветераны Вьетнама? Только один из десяти стрелял в гневе. Даже морпехи в поле редко знали, попадают-ли они в кого-либо. Оглядываясь назад, я надеюсь, что попадал только в деревья, и надеюсь, что деревья выжили. Если я всё же убил кого-либо во Вьетнаме, это был трагический случай или самооборона. Я сожалею, но не извиняюсь. Моя теория заключается в том, что гражданские завидуют ветеранам Вьетнама, потому что мы можем умело уколоться героином, забаррикадировать дверь и настроить прицел снайперской винтовки - и сделать всё это одновременно, что, как известно, нелегко.
Со временем мой опыт позволил пройти аккредитацию в детективный отдел, сменить сферу профессиональной деятельности. Я не назову себя честным копом, но я справедлив. Несколько раз я сотрудничал с организованными преступными группировками, выполнял для них работу за хорошую сумму. Настолько хорошую, что правительство никогда не предложит эквивалент для своих солдат, ветеранов. Пару раз я серьезно задумывался над сменой команды, об игре по крупному. 
Почва уходит из под ног отнюдь не из-за взлёта Хьюи. Никто в прошлый раз не знал, что Йенсен не сможет больше работать в своей Флориде, потому что доски нужно держать двумя руками, а рядовой Рамирез не поступит в колледж, ведь для этого нужна голова на плечах. Любые гарантии отсутствуют, любые события возможны, шанс свершения чего угодно все равно присутствует. Ободряющие слова превращаются в пустой звук, а надежда выжить становится единственной движущей силой, не останавливающейся даже перед убийством. Но пока мы летим над кронами деревьев лучше ничего не загадывать наперед. Что же, поживем увидим. А пока - доброй охоты. 
Другой важный человек, постоянный клиент Хизер - Джонни Сквиртини, богатый кокаинозависимый махинатор, который свел меня с Ллойдом Уитакером, человеком, еще более богатым и кокаинозависимым. Я никогда не вникал в его схемы, игры, приносившие сотни тысяч долларов, просто делал то, что должен был. Во время беспорядков и бунта правительство находилось в замешательстве, произошло много важных перемен. Одной из таких стало мое назначение шефом полиции. Я стал очередным проектом Ллойда Уитакера. Можно быть уверенным, что мистер Уитакер каждое своё действие осуществлял с расчётом на дальнейшую выгоду. Разница между сказкой и армейской байкой в том, что сказка начинается с "однажды..", а армейская байка со слов "всё это не херня.". Так вот послушайте, все это не херня! В голове возникает только один вопрос - смогу ли я жить так, как жил раньше. Я был во Вьетнаме, ел рис с червями и пил воду с примесями напалма. Смотрел смерти в глаза столько раз, что ты обосрался бы от страха, выстрелив себе в голову, не осилив и одного дня Нама. А простит ли меня Господь после содеянного? А увижу ли я свою Хизер? Кто его знает...